Серийный предприниматель

Пасмурным московским утром мы беседуем с Сергеем Выходцевым в кафетерии залитого электрическим светом фитнес-клуба. В отдалении на беговых дорожках ранние посетители приводят себя к стандартам чеховского идеала, в котором «все должно быть прекрасно». Место интервью назначено не случайно. Это не дань моде, это штрих к портрету. С тренировки начинается обычный день Сегрея Выходцева. Далее в его графике на сегодня - несколько деловых встреч. После этого до глубокого вечера - решение текущих вопросов в офисе. Минимум, 10 часов работы в день.

Начинаем разговор с нового проекта предпринимателя - «Organic Escape», который он развивает на Байкале.

Сергей, почему вдруг Байкал и в чем суть проекта?

Чтобы было понятно, я - абсолютный предприниматель. Я начал работать в 15 лет, и это был единственный случай, когда я работал на кого-то. С 16 лет все, что я делаю, я делаю исключительно на себя со своими командами. Но есть время разбрасывать камни, и время собирать. Для нас пришло время «собирать камни»: мы хотим не только брать что-то, но и отдать.

Для многих это не очень понятный проект: «недвижка на Байкале - почему так далеко… Выходцев никогда не занимался недвижкой!» Действительно, я - стартапер высокотехнологичных проектов с высокой добавленной стоимостью. Ультрарентабельные проекты – офисные центры, элитное жилье - меня просто никогда не интересовали. Поэтому Байкал – это изначально не девелопмент и не недвижка. Байкал – это место, которое, я верю, станет большой точкой роста, и которым заинтересуются предприниматели несколько иного плана.

То есть это, несомненно, интересный экономический проект, но помимо этого люди получают нечто большее - возможность оставить после себя позитивный след на этой Земле. Справедливости ради – в России это важно для абсолютного меньшинства предпринимателей. Но то, что таких людей уже появились десятки, а потом, Бог даст, появятся и сотни, и тысячи, - это причина, по которой я делаю Organic Escape.

Как зародилась сама идея этого проекта?

В 2001 году я попал на Байкал первый раз. До этого времени так сложилась жизнь, что я побывал практически везде: мы забирались на Северный полюс, проехали всю цепь мировых гор, включая Гималаи, все континенты, но Байкал – место, которое для меня оказалось абсолютно особым. Попав туда впервые, я уже не мог не приезжать, привозил друзей. Мы купили маленькую эвенкийскую общину, наладили небольшой туристический бизнес, чтобы показать местным жителям, что можно строить свою жизнь по-другому. Этот проект с 2003 года развивался, в общем-то, без моих усилий. Каждый следующий год приезжало больше туристов. Они находились в дорогой ценовой категории: от 500 дол. в сутки туродень, – поэтому это ограниченный рынок, но он хорошо себя чувствовал и был довольно устойчивым.

Так продолжалось до 2008 года, когда правительство впервые серьезно заговорило о Байкале. Была первая попытка создания Федеральной целевой программы. Для меня это был сигнал, когда вектор развития государственных денег и вектор моих интересов, совпал. В подходе целевой государственной программы не хватало комплексного решения целого ряда проблем. Поэтому мы наняли лучшие мировые консалтинговые компании и сделали комплексный план: как должна развиваться логистика, транспортные узлы, развязки, аэропорты, доставка пассажиров, доставка грузов, параллельно с этим – как развивается туристический кластер, вместе с тем – как развивается сервис. И на основе всего этого была создана программа десятилетнего развития данной географической области Байкала.

Мы рассчитывали, что деньги целевой программы будут израсходованы именно на создание платформы инфраструктуры, на то, во что мы абсолютно точно никогда не сможем инвестировать деньги предпринимателей, поскольку сроки окупаемости, например, очистных сооружений или дороги исчисляются десятками лет, тогда как сроки окупаемости предпринимательских денег должны быть три, максимум пять лет. Поэтому план состоял в том, что инфраструктуру создает государство, но по нашим чертежам, а на эту инфраструктуру приезжают предприниматели, открывают гостиницы, организовывают хели-скиинг, воздушные шары, собачьи упряжки и т.д. То есть то что, мы в компьютерной терминологии называем hardware, создается за деньги «длинных» инвесторов – государства и банков, а software – это предприниматели с «короткими» деньгами.

С 2007 года мы заняты этой программой. Мы стартанули ровно за год до кризиса. В 2008 году, после крушения Lehman Brothers, ситуация начала резко меняться на всех рынках. А в этот проект вместе с нами зашли стратегические игроки мирового уровня в туристической индустрии. Первые, кто зашатались, – это они, потом с лагом где-то 10 месяцев государство стало секвестировать все свои бюджеты, и через год мы вынуждены были заморозить этот проект. Не остановить его, а заморозить, потому что проект по-прежнему продолжается, мы делаем узконаправленные вещи, но, конечно, как мы глобально планировали открытие 72 объектов, в таком масштабе проект приостановлен.

Наступит такая точка, когда Вы захотите выйти из этого проекта?

Я думаю, Organic Escape будет столько, сколько мне предначертано. Это первый – не знаю, последний или нет, - долгоиграющий проект, куда я вхожу на десятки лет.

А как приходит понимание того, что проект пора оставлять и делать что-то новое? Все-таки Вы предприниматель серийный и создали уже не один успешный бизнес.

Такое понимание приходит, когда мне становится скучно ездить на работу. Существуют фазы жизненного цикла бизнеса: рождение, взросление, стагнация, старение. Я всегда нахожусь на начальном этапе. Я человек, который получает максимальное вдохновение и удовольствие от того, что мы совместно с командой рожаем в муках. Дальше следует этап воспитания. А когда все бизнес-процессы нами налажены, и проект становится устройством по генерации денег, мне перестает быть интересно.

Вы говорите о своих проектах, как о детях, есть среди них «любимчики» или «трудные дети»?

«Любимые» и «трудные» - для меня всегда тождественны, ни одного легкого проекта за всю жизнь мне сделать не удалось. В прошлой жизни я все-таки человек с био-тека, поэтому любимые мои проекты в той или иной степени связаны с чистыми технологиями: генерация энергии, возобновляемая энергетика, все, что связано с пробиотиками – это бактерии и бактериальные препараты, которые делают жизнь людей лучше. Другие проекты – у меня была пара проектов и Интернете, в пищевой промышленности, в туристическом девелопменте, - конечно же, мне нравились, но такого удовольствия, как био-тек, они мне не доставляли.

А есть какие-то области, куда Вы в принципе никогда не пойдете?

У меня в жизни были сложные ситуации, в финансовом плане – для предпринимателей это обычное дело. В разные периоды жизнь меня подводила к тому, что надо делать выбор. В мою бытность в Африке в момент, когда шло тотальное разграбление советской армии, были огромные возможности заниматься продажей оружия – не пошел, хотя для молодого парня 23-х лет деньги были огромные. Тремя годами ранее, в 20 лет, - тогда тоже только открывались огромные рыночные возможности, - нам делали предложения, подкрепленные цифрами с большим числом нулей, связанные с алкоголем и т.д. – не пошел. И останавливал совсем не страх, а нечто другое. Бизнес, построенный на том, что разрушает твою жизнь или жизни других людей, мне не интересен, даже с возможностью получения больших денег. Все остальное, пожалуй, в разное время у меня было.

Как Вы относитесь к своей команде, у Вас есть люди, которые переходят с Вами из проекта в проект?

Хороший вопрос, который мне часто задают. Естественно, как для любого хорошего серийного старапера, главным ресурсом для меня являются мои люди, во-первых, потому что мы мыслим одинаково, во-вторых, потому что они обучены, владеют необходимыми инструментами. Но, к сожалению, любая продажа требует того, чтобы топ-менеджмент оставался длительное время в компании. Судно в открытом море без экипажа никому не нужно, сколько бы золота ни было на борту. Поэтому этих людей я вынужден оставлять. Другое дело, что когда юридически обязывающий срок нахождения в компании завершен, то довольно часто мы вновь сходимся и создаем новые проекты. Так было неоднократно. Другое дело, что у меня всегда есть «скамейка запасных» и кадровый резерв. Я всегда готовлю замену. Жизненный цикл продукта и нашей компании всегда сопряжен с циклом подготовки новых специалистов. К новому запуску у нас всегда есть три, пять, семь человек, которые в теме, которые готовы работать и пробовать свои силы.

Отдельная тема для Вас - это поддержка молодежного предпринимательства. Почему Вы готовы тратить на это свое время?

Я считаю, что нашу текущую российскую стагнацию в части предпринимательства, - а мы в этой сфере еще далеки от идеала, - можно стимулировать за счет притока молодой новой крови. Основной срез российских предпринимателей – это люди моего возраста: 35-50 лет – то есть поколение, которое прошло через довольно суровые времена – это не хорошо и не плохо, это данность. За нами следует поколение 20-летних, лишенных каких-то стереотипов, не зашоренных. Да, с ними много мороки, ребята неопытные, не битые жизнью, но при этом их драйв, их жажда творить дорогого стоят. Поэтому я прихожу к выводу, что они – более благодатная почва для того, чтобы реализовать мои проекты. Так что я сейчас трачу очень много своего времени именно на обучение, менторство, коучинг молодых ребят.

В частности, 10 лет назад я принес в Россию идею Young Entrepreneurial Organization – Ассоциации молодых предпринимателей, потому что мне самому в то время было 30 лет. Эта организация успешно пустила корни: есть два отделения – в Москве и Питере. Но в течение этих 10 лет она поменяла название на просто Entrepreneurial Organization. Хотя я понял, что вот этот компонент «Young» на самом деле и делал эту организацию такой жизнеспособной. Соответственно, в различных международных сообществах я нашел тех людей, которые занимаются помощью в создании молодых команд. Так я попал в состав жюри конкурса Global Student Entrepreneur Awards, поскольку меня интересовала эта история. Я судил конкурс, неплохо разобрался в механизме и уверен, что это очень хорошая методика того, как поставить весь этот процесс на поток, наладить конвейер по отбору, подготовке молодых команд и запуск их проектов.

Наши молодые предприниматели конкурентоспособны на мировом уровне?

Пока это, скорее, исключения. Мой план на следующий год – это три-пять проектов, которые я хочу в нашей огромной, 150-миллионной стране найти и с которыми будет не стыдно заявляться в Америке. Сделать это будет очень сложно, поскольку критерии очень жесткие, и нам хочется все-таки быть на уровне, а не приехать как из «банановой республики». Но отвечая на Ваш вопрос, да, конкурентоспособны - пара-тройка проектов сейчас у нас присмотрена.

Наверно, проекты в области ИТ?

Один интернет-проект – очень качественный, один проект – из области знакомого мне био-тека, ребята – выпускники одного из московских вузов.

А кто все-таки, по–Вашему прав в споре инвесторов и стартаперов? Первые, когда говорят, что деньги есть, но нет интересных идей для вложений, или вторые, когда жалуются, что идеи хорошие, а финансирования нет?

Давайте будем реалистами: любые масштабные стартап-запуски – это экосистема. Этого у нас в стране пока еще немного недопонимают. Не понимают, что нельзя Выходцева клонировать, если не будет создана соответствующая питательная среда. У нас не хватает узкоспециализированных банков, понимающих суть фаз запуска проектов.

Первая стадия - это бизнес-ангелы, то есть люди, которые дают деньги только под идею: мне понравилась ваша идея, я инвестирую в нее, хотя у вас даже нет понимания, как нарисовать бизнес-план. Следом за ангелами идет так называемое посевное финансирование, но это уже абсолютно другой набор критериев: у вас уже есть бизнес-план, как правило, у вас уже есть бизнес-ангел, далее у вас есть прототип или промышленный образец. Вслед за посевным финансированием идет первый транш, второй, третий – это огромная, комплексная, очень серьезная экосистема. Это большой живой биологический организм, если мы возьмем эту экосистему, отрежем у нее две трети и посмотрим, а как эта штука будет работать? А никак она не будет работать. Если есть инвесторы и есть предприниматели – система не работает, потому что между ними – множество разных сервисных штук: консалтеры, бизнес-ангелы, бизнес-инкубаторы, кредиторы и т.д. То есть целая куча элементов, которые у нас еще не сформировались, но я верю, что они появятся с появлением нашего комплекса.

Если у нас сейчас эта инфраструктура только формируется, то кто, по Вашему мнению, должен играть ключевую роль в ее становлении: государство или сами предприниматели должны активнее лоббировать свои интересы?

Я не верю в то, что государство может что-то кардинально в этой области поменять. То, что сейчас делается в Сколково – попытка копирования Кремниевой долины, - я считаю положительным. Есть миллион людей, которые небезосновательно критикуют Сколково, но я ставлю вопрос по-другому: покажите мне кого-то, у кого есть «дорожная карта», бизнес-план альтернативного проекта. Такой человек есть в России? Мне он не известен. У Вексельберга масса белых пятен в развитии Сколково, но (!) во-первых, сам Вексельберг – это, несомненно, личность, во-вторых, он обладает необходимыми финансовыми ресурсами, и в-третьих, команда, которую он создал, обладает большим, в том числе государственным ресурсом. Поэтому Сколково – это априори хорошо. Поэтому если мы, предприниматели, сейчас будем наблюдать за Сколково со стороны, приговаривая: «Посмотрим, что у них получится…», Сколково обречено на провал. И наоборот, если сегодня хотя бы треть всех активных предпринимателей скажут: «Мы верим в Сколково», и при этом начнут что-то делать в векторе Сколково, вот тогда у нас появится первая серьезная точка роста из тех, которые я со всей определенностью назову экосистемой.

Я сейчас вместе с кучей народа в Сколково эту систему создаю, занимаю в ней свою маленькую нишу. Ниша называется молодежное предпринимательство и био-тек, поскольку в этой части я больше всего разбираюсь. Дальше рядом со мной другие ребята создадут свои ниши, и у нас появится система, которая потом сгенерит свой Google, Facebook, Быстров и т.д. И это уже будет абсолютно нормальная и обыденная вещь – условно, система будет генерить десять быстровых в год, тридцать фейсбуков. Да, выживать будет сильнейший, но этот поток, конвейер по созданию стартапов, несомненно, заработает.

Моя позиция заключается в проактивной вере. Первое, ты поверил в эту идею. Второе, нужно начать заниматься тем, что ты делаешь в рамках вектора, обозначенного Сколково. В частности мой проект – это запуск Global Student Entrepreneur Awards, который мы делаем с оглядкой на то, что делает Сколково. В Сколково говорят, что у них не будет обучения до уровня магистратуры. О’к, у меня в моем проекте молодежного предпринимательства все люди со степенью магистра будут прямо или опосредованно вовлечены в те вещи, которые делает Вексельберг со своей командой. Надеюсь получить от них гранты: дадут – хорошо, не дадут – не страшно, но абсолютно верно, что мы будем лить воду на их мельницу, ожидая получить что-то от них взамен. Здесь рука руку моет в хорошем смысле. И если таких как я вокруг Сколково появятся десятки, сотни, - а я уверен, что они появятся, - то тогда возникнет критическая масса, и работа пойдет.

При поиске проектов Вы не ограничиваетесь только Москвой, Санкт-Петербургом, крупными городами?

Как ни странно, но концентрация на душу населения качественных проектов в Москве и Санкт-Петербурге ниже, чем в том же самом Новосибирске. Наиболее пока из того, что я знаю, мне нравится, Татарстан, там ситуация намного лучше, чем в среднем по России. Я не идеализирую, там масса проблем, но в целом, самая большая концентрация предпринимателей – в Казани.

Вы хотели бы, чтобы в будущем Ваши дети стали предпринимателями в этой стране?

Я хотел бы, чтобы мои дети стали сбалансированными людьми. Счастье для меня – это баланс. Поэтому если так получится, что для них также как для меня источником вдохновения станут предпринимательские проекты, я их в этом полностью поддержку. Если они скажут, что, к примеру, написание музыки или лечение людей для них являются более интересным занятием – отлично. Предпринимательство для меня это возможность реализации любого позитивного труда с большей отдачей, чем на рынке. Но здесь должен быть определенный талант. Если он в них проявится, я буду его развивать. В одном из моих сыновей, несомненно, такой талант есть сейчас, на ранней фазе, поэтому я делаю все возможное, чтобы его развить. При этом если в какой-то момент он мне скажет: «Отец, мне не интересно…», никакого давления с моей стороны не будет.

А научить предпринимательству можно?

Наверно, я слукавлю, если скажу, что можно. Мой жизненный опыт подсказывает, что это искра Божья, такая же, как умение рисовать. Вот я – абсолютный бездарь в части рисования, в школе я рисовал хуже всех – ну, нет во мне этой данности. И наоборот – если есть реальные задатки, то минимальная шлифовка в художественной школе – год-два, и из них вырастают очень хорошие, качественные художники.

Вы не задумывались о том, чтобы написать книгу, как, например, Олег Тиньков – суммировать в ней свой накопленный опыт?

Это хорошая инициатива, я ее поддерживаю. Я уверен, что я приду к этому. Сейчас просто не доходят руки – слишком много того, что приходится делать, а плохо делать не хочется. Пока же у меня есть страница на Facebook и у меня есть постоянные мастерклассы, где я довольно существенное время трачу на то, чтобы передавать свои знания другим, и для меня это очень важно.

Интервью подготовила Юлия Константинова

Интервью опубликовано в журнале "Все о финансах для малого бизнеса" № 4(6) декабрь 2010

Источник: ОПОРА_кредит